Видеть красоту

– Благословите, матушка, – Оля протянула сложенные одна в другую ладошки. Игуменья София, настоятельница женского Петропавловского монастыря, привычным движением руки перекрестила рабу божию и подала ей свою руку.

Оля побаивалась матушку Софию и переживала из-за этого. Ведь она всерьёз подумывала о монашестве.

Общаться со священниками было сподручнее. Особенно любила она отца Александра, старенького доброго протоирея, который всегда находил для неё доброе слово и смотрел очень ласково.

Оля работала в Храме при монастыре: мыла полы, собирала свечные огарки, протирала иконы. Медленно ходила между образами, крестилась.

– Что-то ты сегодня невесёлая, Оленька, – сказал отец Александр, проходя мимо неё после вечерней службы.

"Когда это я была весёлой?" – подумала Оля и улыбнулась.

– Грехи, видимо, батюшка на меня давят. Давно не исповедовалась.

– Ну так что ж. Это дело хорошее. Пойдём, приму у тебя исповедь, а утром и причастишься. Я благословлю.

Оля вдруг подумала, что совсем не готовилась к исповеди. По дороге к аналою она попыталась сосредоточиться, но вышло плохо.

– Я не люблю людей, Господи. Нет во мне любви к ближнему, батюшка. Ничего не чувствую. Как дыра внутри. Есть и ещё грех - ненависть. Других я просто не люблю. Себя же – ненавижу. В зеркало смотреть не могу. Прости меня, Господи.

Отец Александр набросил епитрахиль на голову, прочитал разрешительную молитву. Оля поцеловала Крест и Евангелие, поклонилась отцу Александру и собралась было уже уходить.

– Замуж тебе надо. Мужа хорошего, надёжного.

– Благословите, Батюшка.

Оля шла домой одна. Она не снимала платка после выхода за ворота монастыря. Голову свою всегда старалась занимать молитвой, чтоб дурные помыслы не разрушали душу.

Но в этот раз она шла и думала. О своей жизни. О словах батюшки.

«Замуж... Легко сказать. Кто хотел, тот к 30 годам женился".
Да и не знала Оля, как это вообще – с мужчинами общаться. Да и зачем? Ей никто не нравился. Особенно Оле не нравилась она сама. Видела, что женщины, они другие: красивые, милые, кокетливые. "А что я? Худая и длинная. Никакой фигуры. И лицо. Может быть если бы накраситься слегка. Но не умею я. Против себя-то как пойдёшь? Видимо, не мой это путь. В монастырь надо. Но что-то боязно. Да и батюшка Александр не благословляет, не твоё то место, говорит. Интересно, почему он так думает? Не иначе как видит что-то во мне больше, чем я сама и понимает лучше. А ещё, конечно...»

Мысли Оли прервались внезапно. По пути домой она увидела маленького щенка. Он был беспородный, достаточно пухленький и весело бежал куда-то. Заметив Олю, подскочил к ней и приветливо замахал хвостиком. При этом никаких признаков хозяина рядом не было.

– Ты чей? Откуда здесь?

Оля наклонилась и потрепала щенка за загривок. Он тотчас начал играючи хватать её зубами за руку.

– Неужели выбросил кто-то? Что за люди!

Тут она вспомнила, что только что с исповеди и быстро одёрнула себя от осуждений.

– Пойдешь со мной? Хоть переночуешь, а завтра будем думать, что делать с тобой.

Оля взяла щенка на руки и несла его так до дома. В прихожей щен сделал большую лужу сразу, как только был отпущен.

– А вот мне и испытания. Теперь сначала вымою тут всё и только потом покормлю тебя.

***

Утром пришлось встать очень рано. Надо было успеть прочесть покаянный канон перед Причастием. Служба началась в семь. Прихожан было мало, как и в любой будний день. Оля стояла в стороне и могла видеть всех, кто пришёл сегодня.

Во время чтения Евангелия в Храм зашла молодая девушка. За руку она вела мальчика лет пяти. В другой руке было две свечи. Одну она поставила празднику, быстро перекрестилась и пошла дальше. У иконы Пресвятой Богородицы она задержалась. Девушка смотрела на образ так, как будто хотела заглянуть Матери Божией в глаза, увидеть там ответ на все свои вопросы.

Мальчик стоял рядом и вертел головой. Потом он отошёл от неё так тихо, что мать и не заметила. Он рассматривал всё вокруг с живым интересом. Как будто попал сюда впервые.

На словах "Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим" люди в Храме перекрестились и мальчик, увидев это, сделал тоже самое.

Оля не заметила, как внимание её ушло от молитвы и переключилось на мальчика. Она наблюдала за ним. От этого становилось как-то очень тепло.

Вдруг он посмотрел на неё и улыбнулся. Той самой искренней и непосредственной улыбкой, на которую способны только дети. Потом отвернулся и с важным видом перекрестился ещё раз.

Оля подошла к нему, присела на корточки и тихо прошептала:

– Креститься надо вот так – пальчики ко лбу, а потом сначала к правому плечу и только потом к левому.

Перед глазами вдруг появились женские туфли. Оля подняла голову, потом встала. Это была его мама. Она была сильно ниже ростом, но посмотрела на Олю как будто сверху вниз. Это был взгляд задиристого дикого зверька. В нём было и недоверие, и укор.

Она взяла сына за руку и быстро пошла к выходу. Мальчик обернулся и ещё раз посмотрел на Олю.

Служба продолжалась. Оля вернулась к молитве.

***

В воскресенье на Литургию всегда приходит много людей. Оля как обычно была в Храме, в этот день она работала. Переходя с тряпочкой от иконы к иконе, она опять увидела ту самую девушку. В этот раз без сына. Оля присмотрелась к ней. На вид ей было чуть больше двадцати. Отрезанные до плеч волосы, густая прямая чёлка. Потёртая кожаная куртка типа косухи. Платье и тяжёлые чёрные ботинки. Вид её был, как бы это сказать, какой-то пацанский. Она отличалась от других прихожан. Бесконечное количество раз поправляла платок, который никак не вязался с её образом. Молитва, без сомнения, давалась ей с трудом. Видно было, что человек невоцерковлённый.

В этот раз она не ушла раньше времени. Дождалась окончания службы.

Оля вышла за ведром и шваброй. Когда вернулась, девушка всё ещё стояла на том же самом месте. Потом она развернулась и совершенно неожиданно для Оли направилась прямиком к ней.

– Здрасти. Я спросить хотела... Вам тут помощники не нужны? Ну, может помыть чего или почистить.

– Руки никогда лишними не будут. Вот окна как раз неплохо было бы вымыть во Славу Божию.

– Отлично. И когда приступать?

– Да вот хоть сейчас.

Оля уже сталкивалась с такими желающими помочь. Чаще всего Бога ищут после тяжёлой душевной травмы или невосполнимой утраты.

– Вот тебе таз с водой и тряпки. Можешь начинать. Я как полы домою, к тебе присоединюсь. Меня Ольгой зовут. Можно сразу на "ты" и просто Оля.

– А я Женя...

***

У Оли не было подруг. Не было друзей. Когда-то давно, лет десять назад, она точно так же, как и Женя пришла в Храм. С тех пор, по большому счёту, она ни с кем и не общалась. Парой слов разве перекинется с сёстрами. Да с батюшкой на исповеди. Нельзя сказать, что одиночество её тяготило. Никакой особенной потребности в людях она не испытывала.

Женя приходила часто. Почти каждый день. Вместе с Олей они успевали сделать много дел: за цветами в саду поухаживать, всё вымыть и к празднику иконы украсить, сёстрам на кухне помочь.

Как-то незаметно Оля привязалась к своей новой знакомой. Она напоминала ей прошлую жизнь: молодость, беспечность, мечты и надежды.

В разговорах выяснилась причина, которая привела Женю в Храм.

– С Лешкой я ещё в школе познакомилась. Самый крутой пацан тогда был. За ним все девчонки бегали. И вот я, блин, догнала. Будь он неладен.

Заделали мы Кирюшку, мне и восемнадцати ещё не было. Я аборт делать хотела. Но мать сказала: "Рожай". Замуж он меня не звал, но таскаться ко мне не перестал. Я любила его. Наверное... Или ненавидела. Он на герыч подсел. И меня за собой утянул.

– Герыч? Прости, что это? Не поняла.

– Героин. Наркотики. У него всегда было. Ну и, конечно, всё полетело к чёрту! Ой, прости! – Женя постучала себя по губам.

– А как же Кирюша? – спросила Оля. – Как же ты могла?

– Вот он-то меня и спас. Сказали заберут сына. Я тогда совсем плохая была.

И так тошно мне стало. Что ж я, думаю, как последняя с.. собака. Без сына мне конец!
Лечилась. Сейчас в завязке.

А сюда пришла, чтоб сил набраться. Потому как своих у меня маловато. Боюсь не выдержать. Мне мать сказала: "Иди в Церковь. Проси у Бога".

– Ты место правильное выбрала.

– Да кто его знает... Где оно место правильное. Вон сёстры на меня волком смотрят.

– Что ты. Нет. Это так кажется тебе. Просто у них эмоции другие совсем, не такие, как у мирян.

– Ну а ты здесь как оказалась? Не похожа ты на тех, у кого "эмоции другие", – в голосе Жени явно звучала ирония.

– О, это очень долгая история. И не очень интересная.

***

История на самом деле была не такая уж и долгая. Точнее сказать - совсем короткая.

Оля была скромной девочкой в школе. Её даже не дразнили - просто не замечали. Потом она поступила в институт. Уехала из родительского дома в другой город. У неё появились подруги. Все они были куда более продвинутые во всех вопросах, особенно что касается "мальчиков".

И вот однажды однокурсница позвонила ей поздно вечером и попросила выручить. Мол, спасай мою личную жизнь! Надо сейчас поехать к "её парню" на дачу.

– Будет очень весело. Посидим, поговорим, вина выпьем.

– Я тебе там зачем? – не понимала Оля.

– Он с другом. Что ж он будет третьим лишним? Ну поехали. Друг просто красавчик!

Оля ехать не хотела. Она собиралась уже ложиться спать. Всё это было похоже на какую-то ерунду. Так в гости не ходят. Но она тогда совсем не умела говорить "нет". Так и не нашла нужных слов. Поехала.

Ну а дальше всё как в печальном кино. Парней оказалось не двое, а четверо. Подогретые алкоголем уроды устроили себе весёлую вечеринку.

Это был её единственный, первый и последний опыт общения с противоположным полом.

Когда к Оле вернулась способность думать, она все пыталась ответить себе на вопрос: кто в этой истории хуже всех? Парни? Так с ними всё ясно. Однокурсница безмозглая, которая, не зная толком что к чему, потащилась туда и ещё одну дуру с собой привела? Эти размышления неизменно приводили к одному и тому же выводу: хуже всех она сама - бессмысленная, бесхребетная, бесхарактерная, некрасивая, ужасная.
А потом ей приснился сон. Кто-то очень добрый обнял её. Она всё пыталась разглядеть лицо, но его не было видно из-за яркого света. И так хорошо и спокойно ей было, так тепло.

Утром Оля пошла в Церковь. Там ей тоже стало тепло.

***

Жени не было видно уже три дня. Оля забеспокоилась. Что такое могло случиться? В последнюю их встречу Женя была весёлая. Много смеялась. Оля, всегда тихая по своему характеру, любила этот яркий и искренний Женькин смех. Монахини такого веселья не одобряли, само собой. Поэтому всё самое смешное Женя приберегала для работы в саду.

Когда прошла неделя, Ольга решила позвонить и спросить, что случилось.

– Всё нормально, Оль. Просто устала я что-то там у вас. Нет, тебе, конечно, спасибо огромное. Ты мне очень помогла, поддержала и вообще... Ну.. не умею я говорить красиво. Ты классная. Спасибо тебе. Но все эти ваши святоши. Достали, блин!

– Да что случилось-то? Можешь толком объяснить?

– Ничего особенного и не случилось. Просто это всё не первый раз уже.

– Женя, это не телефонный разговор. Я соскучилась по тебе, и переживаю за тебя, и поговорить хочу. Давай сегодня увидимся, а!

– К вам я больше не пойду.

– Как скажешь. Давай в парке встретимся. Пожалуйста.

– Хорошо. В парке гуд.

***

Познакомились Оля и Женя ещё весной, в середине апреля. Лето пролетело как-то незаметно. И вот уже наступила осень. Погода стояла прекрасная. Сквозь жёлтые листья проходил солнечный свет и всё вокруг казалось прозрачным. Тяжёлые гроздья спелой рябины горели на солнце ярко-красным огнём.

Оля сняла платок. Холодный воздух коснулся её головы. Она закрыла глаза и вдохнула полной грудью запах сырых листьев и догорающих костров. Как же хорошо!

Она шла по парку и думала о том, что к красоте невозможно привыкнуть. Что всё настоящее, естественное и прекрасное ты снова и снова видишь как в первый раз. И нет в красоте навязчивости. В ней не бывает избытка.

– Привет!

Женька появилась как-то вдруг. Оля вздрогнула.

– Привет. Ты хорошо выглядишь. Вижу и правда у тебя всё в порядке. Слава Богу.

– Да говорила же тебе.

– Ну а почему в Храм ходить перестала? Что за муха тебя укусила?

– Муху эту зовут матушка Екатерина. Ага. И ещё там таких мух! Хватает.

Оля улыбнулась:

– И что же такого могла тебе сделать матушка Екатерина? Они с отцом Александром в своё время очень меня поддержали. Я им до конца своих дней благодарной останусь.

– Да налетела на меня с разбегу. Стою я, видите ли, не там. Они Храм к празднику готовят, а я под ногами у них кручусь. А я не крутилась, Оль! Я у иконы Казанской Божьей Матери просила здоровья для мамочки моей. Всякое у нас с ней бывало. Но если б не она, то и Кирюши бы у меня, наверное, не было бы сейчас.

– А что с мамой?

– Да ничего страшного, уже легче ей. Видимо успела меня Богородица услышать до того, как матушка Екатерина-то разогнала, – Женя засмеялась.

Оля взяла её за руку:

– Давай сядем. А что Кирюша? Как поживает?

– Да всё хорошо. Кирюха молодец! Бабушка читать его учить взялась. Так он прям налету схватывает.

– Жень, приходи завтра. Как же ты из-за людей и их немощи от Бога так легко отвернулась?

– Я от него и не отворачивалась. Но к вам туда больше не пойду. Не хочу тебе всего рассказывать. Зачем? Но меня там не любят. Да и я их всех не очень, если честно. Ты вот только там добрая и красивая!

– Вот ты придумала. Знаешь, десять лет назад, когда я совсем потерялась, разочаровалась в людях и не видела ни в чём смысла, меня только Бог спас. Кто знает, что бы я тогда натворила, если бы не он.

– Правильно, Оль! Бог спас! Но не матушка Екатерина. И даже не отец Александр. И не иконы. И не свечки. И не просфоры. И не святая вода. Бог! А где он, знаешь?

Женя в эмоциях отмахивала каждое слово кулачком с отставленным указательным пальцем. А потом этим же пальцем несколько раз ткнула Олю в грудь:

– Вот он где, Оля! Бог в тебе!

– Прости нас, Господи, – Оля перекрестилась, – Спаси и сохрани.

***

В Монастыре Женю больше не видели. Через месяц после их встречи у неё умерла мать. Оля была на похоронах. Первое время навещала Женю каждый день. Помогала ей по хозяйству, играла с Кирюшей, учила его читать. Он очень полюбил тётю Олю и всегда спрашивал придёт ли она завтра.

– Приду, Кирюшенька. А ты сегодня ещё почитай то, что мы проходили.

– Ага, – малыш весело кивал головой.

Оля никогда всерьёз не думала о своей семье. Ей казалось, что это не про неё история. И не потому что она не хотела. Просто не верила, что это возможно. Где-то в глубине души было запрятано желание любить. Иногда оно проявлялось чуть больше, а иногда его было почти не слышно. "Надо смириться," – говорила себе Оля и просто жила дальше.

***

В Храме Женя появилась ещё через месяц. Как раз выпал первый снег. Она пришла после утренней службы вместе с Кирюшей. На голове у неё была вязаная шапка. У Кирюши плюс к шапке ещё и капюшон сверху. Капли растаявшего снега на их головах блестели и отражали сотни свечей.

Они вдвоём стали такими родными для Ольги. "Какие же красивые," – промелькнуло в её голове.

– Оль, выручай! Можно я тебе сейчас Кирюху оставлю? Заберёшь его к себе, ладно? Я побежала.

– Подожди, Жень. А ты куда? Что случилось?

– Потом расскажу. Всё хорошо.

Женя быстрым шагом пошла к выходу. Потом обернулась и помахала рукой Кирюше. Она улыбалась и выглядела счастливой.

– Подожди, – еле слышно сказала Оля. Но дверь за Женькой уже закрылась.

***

Оля не поняла, когда Женя собиралась вернуться за Кирюшей.

Малыш радостно играл со щенком, который прижился в этом доме. Так и не нашла Оля лучшего места для собаки.

Уже поздно вечером стало понятно, что Женя не придёт. Оля покормила ребёнка, уложила его спать. И когда Кирилл уснул, стала звонить его матери. Телефон был недоступен. Это было странно. И очень тревожно. Оля не могла уснуть.

На следующий день она опять звонила, но всё было бесполезно.

И только вечером она услышала в трубке долгожданные гудки.

– Ало, Женя, Господи, где ты?

– Здравствуйте, следователь Аникин. Вы кем приходитесь потерпевшей?

Оля села в кресло. Голова вдруг стала такой звеняще пустой. "Потерпевшая. Значит живая же, да? Живая. Конечно. Она жива".

– Я её подруга. Близкая.

– Родственники у потерпевшей есть?

– Есть. Сын. Пять лет. Он со мной сейчас.

– Ну... он нам не поможет, к сожалению. Значит Вам надо будет опознать труп.

«Чей труп? Господи, какой ещё труп? Женька! Что ж ты натворила, милая моя! Я же вчера тебя только видела. У тебя над головой свет был. Эти капельки... сияли. Как же так?»

***

Следствие установило, что умерла Женька от передозы. После смерти матери к ней стал захаживать Алексей. Тот самый, который отец Кирилла. Сначала вроде как по-дружески. Потом всё говорил, что любит. Что жалеет о случившемся. Что год уже как чистый. Так оно всё как-то завертелось. Говорят, что бывших наркоманов не бывает. Женька его любила. Однажды он её уже утащил на дно. И вот теперь они оба навсегда уже упали в пропасть.

Кирюша на второй день у тёти Оли стал кукситься.

– А когда мама придёт?

Оля не ждала от него этого вопроса так скоро. И как-то растерялась.

– Она больше не придёт, Кирюшенька... Мама ушла к Богу.

– А где он этот Бог?

Оля с бесконечной нежностью положила свою ладонь ему на грудь:

– Он в тебе, Кирюша. Вот здесь.

08 октября 2020 г.